Белорусских деятелей родные часто хоронят под русскоязычными надгробиями
Еврорадио проехалось по кладбищам, чтобы посмотреть, на каком языке выполнены надгробия. Оказалось, даже белорусских деятелей родные норовят похоронить под русскоязычной надписью. «На общепринятом языке», как пояснили гробовщики. В 5-ю годовщину смерти сталинского политзаключённого Никифора Дронова, почётного члена Брестской городской организации БНФ, Еврорадио проехалось по некоторым кладбищам, чтобы узнать, под каким языком лежать белорусы. Кладбище — самое искреннее место. Там людям уже нечего скрывать, ведь смерть — момент истины.
В мастерской при брестском кладбище Плоска сказали: Общепринятый язык надписей — русский. Но есть и другие. По-польски пишут. По-белорусски редко.
Бригадир Светлана Ивановна отметила: На разных языках есть два памятника — евреям, погибшим в 1942 г. в гетто, и немцы установили знак примирения душ. Туда высаживаем цветы. Свои, потому что денег мало.
Один из рабочих подсказал, что по-белорусски подписан памятник Александру Засиму. Отыскать было нетрудно: его хорошо знали. Говорил Александр по-белорусски и за Советами. Учился в Виленской белорусской гимназии. Имел билет почётного члена здешнего БНФ.
Ещё один памятник. Никифор Дронов, сын политически репрессированных, фронтовик-инвалид, получивший 25 лет лагерей за неосторожное слово о Сталине. Русский с рождения, он сказал после распада СССР: “Пусть бы скорее на смену этого вранья пришло что-то натуральное”. Приветствовал Беларусь, её язык. Женился же в лагере на Янине Лиходиевской, которая отбывала там 10 лет за сотрудничество с Союзом Белорусской Молодёжи.
Яркого, пламенного борца Анатолия Ворона родные похоронили с таким надгробием: Ворон Анатолий Александрович. Владимир Плечко в Касичах тоже лежит как Плечко. И даже первый руководитель здешних социал-демократов Язеп Драгун лежит под русским надгробием.
Один из участников поездки сказал: В семье же не все оппозиционеры и белорусы. Для себя, выходит, родные ставят. Думают, ему уже всё равно. Или такой он был оппозиционер и демократ.
Отыскали на кладбище и надгробные плиты по-белорусски: Іван і Сусана Шаўчукі. Интеллигентные люди и их дети, поставившие памятник.
Нашли Раису Яцкевич. Не иначе мать профессора Сергея Яцкевича, которого “за политику” уволили из местного университета параллельно с возвращением тому имени Пушкина.
На деревенском кладбище — три памятника с белорусскими надгробиями. Отец, учитель и его друг. Сыновья придумали. Не иначе просил. И ещё Екатерине Касьян потомок поставил аккуратный маленький памятник с надписью по-белорусски.
Думаем, показательно для Беларуси и Военное кладбище в Минске. В 90-е годы было там движение. Появились несколько характерных памятников, как этот: “Марфа Зубкоўская-Ваўчок. Лукаш Ваўчок. Дзецям, памерлым хто дзе па свеце. Паставіў унук Вітаўт”..
Под белорусскими надгробиями покоится элита народа: Янка Купала, Якуб Колас, актёры, композиторы, учёные.
Фото Павла Грыня
На фото вверху: Образец надгробной таблички в мастерской памятников при городском кладбище Плоска
Памятник жертвам Холокоста
Памятный знак жертвам последней войны
Памятник врачу и гражданскому активисту Александру Засиму
Памятник Никифору Дронову
Памятник Анатолию Ворону
Здесь покоятся Иван и Сусанна Шевчуки
Памятник Матери
Памятник семьи Волчков
В мастерской при брестском кладбище Плоска сказали: Общепринятый язык надписей — русский. Но есть и другие. По-польски пишут. По-белорусски редко.
Бригадир Светлана Ивановна отметила: На разных языках есть два памятника — евреям, погибшим в 1942 г. в гетто, и немцы установили знак примирения душ. Туда высаживаем цветы. Свои, потому что денег мало.
Один из рабочих подсказал, что по-белорусски подписан памятник Александру Засиму. Отыскать было нетрудно: его хорошо знали. Говорил Александр по-белорусски и за Советами. Учился в Виленской белорусской гимназии. Имел билет почётного члена здешнего БНФ.
Ещё один памятник. Никифор Дронов, сын политически репрессированных, фронтовик-инвалид, получивший 25 лет лагерей за неосторожное слово о Сталине. Русский с рождения, он сказал после распада СССР: “Пусть бы скорее на смену этого вранья пришло что-то натуральное”. Приветствовал Беларусь, её язык. Женился же в лагере на Янине Лиходиевской, которая отбывала там 10 лет за сотрудничество с Союзом Белорусской Молодёжи.
Яркого, пламенного борца Анатолия Ворона родные похоронили с таким надгробием: Ворон Анатолий Александрович. Владимир Плечко в Касичах тоже лежит как Плечко. И даже первый руководитель здешних социал-демократов Язеп Драгун лежит под русским надгробием.
Один из участников поездки сказал: В семье же не все оппозиционеры и белорусы. Для себя, выходит, родные ставят. Думают, ему уже всё равно. Или такой он был оппозиционер и демократ.
Отыскали на кладбище и надгробные плиты по-белорусски: Іван і Сусана Шаўчукі. Интеллигентные люди и их дети, поставившие памятник.
Нашли Раису Яцкевич. Не иначе мать профессора Сергея Яцкевича, которого “за политику” уволили из местного университета параллельно с возвращением тому имени Пушкина.
На деревенском кладбище — три памятника с белорусскими надгробиями. Отец, учитель и его друг. Сыновья придумали. Не иначе просил. И ещё Екатерине Касьян потомок поставил аккуратный маленький памятник с надписью по-белорусски.
Думаем, показательно для Беларуси и Военное кладбище в Минске. В 90-е годы было там движение. Появились несколько характерных памятников, как этот: “Марфа Зубкоўская-Ваўчок. Лукаш Ваўчок. Дзецям, памерлым хто дзе па свеце. Паставіў унук Вітаўт”..
Под белорусскими надгробиями покоится элита народа: Янка Купала, Якуб Колас, актёры, композиторы, учёные.
Фото Павла Грыня
На фото вверху: Образец надгробной таблички в мастерской памятников при городском кладбище Плоска
Памятник жертвам Холокоста
Памятный знак жертвам последней войны
Памятник врачу и гражданскому активисту Александру Засиму
Памятник Никифору Дронову
Памятник Анатолию Ворону
Здесь покоятся Иван и Сусанна Шевчуки
Памятник Матери
Памятник семьи Волчков
