Белорусско-польский погранпереход Домачево закрыт и апокалиптически безлюден. Неожиданно мы встречаем там Лилию. Женщина работает страховщицей в одном из белых домиков около границы.

Закрытие границ стало для неё сильным ударом:

— Машин нет. За месяц я получила 170 рублей. До Нового года будем работать, а дальше не знаем. С 15 декабря я ушла за свой счёт до конца месяца, а в январе в отпуск на 14 дней. Потом опять будет за свой счёт, — делится Лилия.

"Мне 54, мужу 55. Мы уже старики, получается…"

До марта Лилия часто ездила в Польшу за покупками: бытовая химия, чай, кофе, памперсы детям, зимой даже фрукты.

— Что дешевле выглядывали, чем у нас, то везли. Одно время часто ездили за одеждой. Если какой-то праздник — уже едешь в Польшу. Одежда, обувь тоже дешевле. Вся моя семья одевалась в Польше. Было такое время, что на неделю три раза едешь.

Это удобно, объясняет собеседница. До польских магазинов из Домачево всего два километра, до брестских — 50.

— У меня два сына, свекровь и муж. Сын сейчас отдельно живёт, но всё равно, чем можешь, тем помогаешь. Некоторые вещи почти наполовину дешевле.

Жить на 170 рублей и при этом покупать более дорогие товары на родине очень тяжело. А найти новую работу тоже непросто.

— Все смеются: "Такая зарплата разве бывает?" Я бы здесь не сидела. Но работы вообще нет. У нас птичник есть, но со своим здоровьем я не могу туда пойти. Надо 12 часов на ногах стоять, собрать семь тысяч яиц, за каждым нагнуться. А у меня нога больная. Домой идти пять километров, я в жизни не зайду. В Брест тоже звонила на фабрику. Там спрашивают, сколько лет, и не хотят брать. Мне 54 года. И муж мой сидит без работы в 55 лет. Мы уже старики, получается.

Лилия рассматривала вариант работы уборщицей. В Бресте платят 300 рублей, но слишком много денег придётся тратить на дорогу.

— Летом торговали грибами, потому что надо было жить как-то. Грибов продашь — купишь продуктов. Было проще. А сейчас не знаю, как дожить до лета, — вздыхает наша собеседница.

Сэкономить рублей 150 с зарплаты

Пункт пропуска "Брест", бывший "Варшавский мост", в обычное время — самый загруженный между Беларусью и Польшей. Его пропускная способность — около 2700 автомобилей в сутки.

Но сейчас всё по-другому. Пусто. Так вкратце вообще можно сказать обо всех погранпереходах в Брестской области в начале декабря 2020 года.

Пара прохожих, почти нет машин. В такой обстановке всё на виду, и персонал ближайших ларьков, страховых и кафе уже наблюдает за нами.

В табачном продавец Екатерина, молодая и улыбчивая, рассказывает, что в последнее время здесь так всегда. Продажи сильно упали, выручки нет. Покупатели только те, что живут совсем рядом. Иногда могут с зарплаты заехать за несколькими блоками сигарет.

— На работу люди не едут и оттуда тоже. Нужно ведь карантин отсидеть и здесь, и там, — говорит Екатерина.

Раньше собеседница сама ездила в Польшу примерно раз в неделю. Покупала средства личной гигиены, продукты, чай, кофе, одежду для ребёнка.

— Там дешевле и качество хорошее. Сейчас поднимаем отечественного производителя, — смеётся продавец. — Зарплаты упали. Конечно, стало тяжелее. Я могла сэкономить рублей 150 с зарплаты. Теперь не могу себе позволить то, что привозила из Польши.

Когда всё было нормально, киоск работал и по ночам. Теперь даже за полдня можно ничего не продать.

— Была история, когда дети, студенты, ехали домой за зимними вещами. Их не пускали, нужно было отсидеть карантин. И они остались между границами на ночь, потом их вернули в Польшу, — рассказывает Екатерина одну из типичных для белорусской осени 2020 года приграничных историй.

Пенсия в два раза больше зарплаты

Вечером в Бресте пусто даже в центре, на пешеходной Советской. Прохожие в масках бегут по делам. А вот улыбчивый пенсионер Владимир Фёдорович просто вышел прогуляться. На жизнь не жалуется, но переживает за внука: из-за закрытия границ тот не может поехать на заработки.

— Он строитель. Здесь заказов почти нет. Так в строительном управлении и находится. Платят не больно много — 375 рублей. Обидно, правильно? Деньги нужно зарабатывать, но у нас не больно хорошо с этим делом. У меня пенсия в два раза больше. Я раньше в армии служил.

Рядом лавка с новогодними украшениями ручной работы, но теперь они расходятся слабо, рассказывает ремесленница Людмила: некому продавать.

— Из-за коронавируса весну и лето мы вообще сидели дома. Закрытие границ тоже ударило: туристов нет, а они имеют большое значение. Наших людей мало что-то интересует. Ещё в новогодний период кое-как. Вот у людей из-за границы очень ценятся наши работы. В прошлом году, например, мой ловец снов уехал в Италию. В Америку покупали подарки.

Главная проблема — у людей нет денег

На вещевом рынке, где 20 лет назад одевались весь Брест и окрестности, больше всего людей в курилке — трое продавцов! Хоть покупателей нет, предприниматели бодрятся и шутят. Чувствуется, что привыкли к непростым временам.

— В основном предприниматели ездили за товаром в Российскую Федерацию. Естественно, сейчас поставки ограничены, — говорит предпринимательница Елена. — Предприниматели зарабатывают на хлеб с маслом, и всё. Нет такого, чтобы можно было что-то отложить, как раньше. Одну-две вещи на неделю продашь — уже за счастье. Если в выходные три-четыре, то это вообще хорошо. Видите, в основном одни продавцы на рынке.

Поскольку Елена уже на пенсии, для неё доходы с предпринимательства — неплохая прибавка. Без пенсии было бы уже тяжело. Белорусские брюки у Елены можно купить за 60-65 рублей. В местном Collin's, к примеру, джинсы стоят 110-120 рублей. Но с зарплатой в 170 рублей, как у Лилии из Домачево, ни турецкие джинсы, ни белорусские брюки не по карману.

Польским товаром — обувью — тут торгует всего одна точка:

— Когда граница была открыта, конечно, люди сами ездили. В основном за продуктами, что-то для машины купить, за одеждой. Сейчас и Украина, и Польша закрыты, а покупателей у нас не увеличилось. Это говорит о том, что всё-таки покупательская способность упала. Это основная проблема сегодня.

В этом году уже ничего не было

— Даже с пачкой кофе не пустят. Только если она открыта и получится доказать, что это для личного пользования. Плохо. Люди не едут. Только кто-то, может, в Киев на самолёт и на похороны.

Машин очень мало — считанные проценты остались. Зарплаты нет. В нормальное время тут очереди километра два могли быть. Теперь за сутки машин десять проедет легковых…

На пункте пропуска около деревни Мокраны, что в Малоритском районе, действительно ни машин, ни людей. На дороге только редкие фуры. В домике, где можно оформить страховку, скучают три сотрудницы. У одной в руках вязание.

Зарплаты в страховых на границе зависят от выручки. В последнее время они не дотягивают даже до белорусской "минималки" (около $146). Наши собеседницы говорят, что в Украине не были давно: в последнее время в поездках не было смысла.

— Когда-то всё в Украине покупали, начиная от памперсов для детей до чая. Всё-всё. Потом стало даже дороже, чем у нас. Мы уже давно там не были.

Мокраны встречают пустотой, тоскливостью, но в то же время уютом и душевностью. Жизнь здесь проявляется в мелочах: то курица дорогу перебежит, то встретится одинокий прохожий.

— Нормально живём! — отрезает встретившийся нам дедушка и направляется в магазин. Магазин закрыт, но дедушка не сдаётся — стучит в дверь: мол, Михайловна, мне только сигарет.

Председатель Мокранского сельисполкома Пётр Губей говорит, что с украинцами здесь всегда дружили.

— И приграничное сотрудничество было, и обмен опытом, и день освобождения Малоритского района праздновали. А чего же нет? Это же братья наши, как бы то ни было. У меня мать украинка, отец белорус. И тут половина таких. Нет никакой вражды. Но в этом и в прошлом году уже ничего не было.

Как у Бога за пазухой

Деревня Томашовка Брестского района, куда в школу когда-то ходил советский космонавт Пётр Климук и где есть музей космонавтики(!), встречает не так душевно, как Мокраны. Погранпереход закрыт. На ресепшене гостиницы "Славянка" — неприветливая дама.

— Не хочу с вами разговаривать. Здесь больше никого. Персонал сократили до одного человека.

Ресторан рядом с гостиницей — на замке. Похожие друг на друга аккуратные кирпичные домики агрогородка жмутся друг к другу. Между ними — продуктовый магазин. Администратор рассказывает, что коронавирус закрыл дорогу в Томашовку покупателям из Украины, которые приезжали за молочными продуктами. Особенно им нравилась белорусская сгущёнка и детское питание. А ещё брали чёрный хлеб.

— Тут же все братья и сёстры! Кто-то выходец оттуда, приезжает к родственникам. Попутно что-то покупается, конечно. Но теперь наши стали покупать здесь то, за чем ездили в Украину. То есть почти одно на другое вышло.

Передумав откровенничать, наша собеседница бодро завершает разговор в духе госТВ:

— У нас всё хорошо, слава богу, в тихом, спокойном месте живём, есть кому нас охранять. И мы живём, хоть и в самом уголочке, но как у Бога за пазухой.

Из Беларуси бежали семьями

С сентября, когда рядом с украинским пунктом пропуска Новые Ярыловичи несколько дней прожили полторы тысячи хасидов, тут тихо и спокойно. Фуры стоят в очереди, как и стояли, а пассажиропоток упал в несколько раз.

"В принципе, сейчас границу переходят только белорусы и те, кто едет транзитом", — объясняет начальник отдела пограничной службы Василий Бойко.

А вот контрабанды, утверждает Бойко, на этом пункте пропуска почти никогда не было. Из-за небольшой разницы в ценах нет смысла, говорит он. Ходовым товаром одно время были сигареты: в Беларуси они стоили дешевле, чем в Украине, поэтому их перепродавали в Чернигове.

"Батька трохи переборщив"

Сразу за КПП Новые Яриловичи начинается село Скиток. В нём несколько десятков домов, часть из них разрушена. Люди явно не хотят разговаривать: не открывают двери и подозрительно смотрят из окон. Дружелюбно настроен только пожилой мужчина, представляется Иваном. Говорит, что после того, как закрыли границу, стало труднее добираться в магазин.

"Раньше ходили туда [машет рукой в сторону Беларуси], там было три километра, теперь ходим в магазин в [село] Новые Ярыловичи, там пять километров", — объясняет он.

В пяти километрах от КПП — село Горностаевка. Длинное и вытянутое, с сельсоветом, клубом и магазином. На въезде в село встречаем Андрея — он работает во дворе своего дома. У Андрея характерный для жителей приграничья говор — смесь украинского "суржика" и белорусской "трасянки".

"Плохо всё стало, — жалуется Андрей. — Раньше я робив в Беларуси, работал там. Теперь всё, три месяца уже дома сижу. Ни работы, ничого нема".

Андрей не поддерживает протесты и считает Лукашенко хорошим президентом.

— Вот вы были в Беларуси? — говорит он. — Видели, какой у них там порядок? Дороги какие, чисто как. А кто этот порядок навёл? Лукашенко. Был бы у нас такой — и у нас порядок бы был.

— Ну а то, что там людей избивают, это разве нормально? — спрашиваем мы.

Андрей на минуту задумывается.

— Ну это, конечно, ненормально, — всё-таки соглашается он. — Тут Батька трохи переборщив. Перегнул палку.

Границы как таковой здесь никогда и не было, говорит продавщица в местном магазине: белорусы и украинцы спокойно ходили друг к другу по несколько раз в день. Но сначала границу закрыли из-за карантина, а потом поехать в Беларусь стало возможно только с загранпаспортом. Так люди и перестали ходить.

Валентина сама белоруска, долгое время жила на две страны. В Гомеле у неё дети и внуки, а здесь, в Горностаевке, — дом и хозяйство. С марта в Гомеле она не была — сын настоял.

Жену пять месяцев не видел

Село Добрянка — самое крупное в приграничье. Раньше здесь был пешеходный переход между Украиной и Беларусью. С началом карантина его закрыли и постоянное движение между странами прекратилось. А ходили тут часто.

— Это полная ж*па, — заявляет Валентин, когда мы спрашиваем, что изменилось после карантина. — У меня жена работает в Гомеле, так я её пять месяцев не видел! Потому что раньше можно было тут перейти, а теперь — делай крюк. Вернулся — тест делай, сиди две недели на изоляции, а работать надо. Разве это семья, если муж с женой по полгода не видятся? Всё, что мне остаётся, — это уехать туда, к жене, и остаться там.

"При поддержке Медиасети"